А ВСЁ ЛИ МОГУТ ПРИНЦЕССЫ? ВОСПИТАНИЕ ЭЛИТ В XVI ВЕКЕ
«С пяти лет начинали учить не только царских сыновей, но и дочерей. Им ни воспитателей, ни учителей не полагалось: мужчины доступа на женскую половину не имели. Приставленные к девочкам мамка и большинство нянек оставались с ними на всю жизнь, но после пяти лет начинали обходиться с детьми строже и, если требовалось, наказывали их.
Вступление в пору учебы знаменовалось для царевен переходом из детских покоев в новое помещение: отдельно стоящую постройку, связанную с остальными сооружениями дворца крытыми переходами.
Учили девочек, как и мальчиков, грамоте, молитвам и церковному пению. Наставницей была «мастерица», которую находили либо среди ближних женщин, либо, поскольку грамотниц среди боярынь было немного, делали ею даже одну из сенных девок, для чего ее специально научали грамоте.
Очень основательно и вполне профессионально девочки учились также рукоделию — и шить, и плести кружева, и в особенности вышивать шелками, золотом и жемчугом. Когда они вырастали, рукоделие становилось их главным занятием. В церквах теремного дворца, в кремлевских монастырях, а порой и в иных обителях можно было встретить покровы, воздуха, облачения и шитые образа работы царевен.
Девочек не обделяли ни игрушками, ни лакомствами, ни нарядами, ни даже развлечениями. Они могли потешаться шутами и карлицами, слушать сказки нянек и рассказы странниц и богомолок, которых привечали на женской половине (призрение странных и убогих и благотворительность в виде раздачи милостыни были обязательны для царицы и взрослых царевен). Вместе со всей семьей царевны совершали переезды на лето из Кремля в загородные дворцы (Покровское- Рубцово, Коломенское, Измайлово, Преображенское и пр.) и там могли гулять в садах и рощах (при условии отсутствия мужчин и чужих).
Нарушали монотонность будней и поездки на богомолье в монастырские обители (не дальше шестидесяти верст от Москвы).
Царевны могли видеть (не принимая сами участия) происходящие в Кремле и на Красной площади праздники, въезды послов, крестные ходы. Вдоль кремлевской стены, на башнях, на Воскресенских воротах имелось несколько смотровых площадок для царской семьи, куда можно было попасть по переходам прямо из дворца, не нарушая этикета. В Грановитой палате до сих пор существует тайная «палатка» с окнами, выходящими внутрь палаты, откуда царевны с царицей и маленькими царевичами смотрели на церемонии приема послов.
При царе Алексее царевнам дозволялось и кататься по городу (в закрытых возках) и присутствовать на театральных представлениях (в закрытой решетками ложе), и даже из укрытия наблюдать за охотой.
Вместе с тем, чем старше становились девочки, тем жестче действовали для них запреты на общение с пропротивоположным полом и на появление на людях, зато продолжительнее и строже становились требования к их благочестию: они держали много суровых постов и выстаивали ежедневные утомительные церковные службы.
В тринадцать-четырнадцать лет у царских дочерей наступал брачный возраст, однако надежды на замужество у них практически не было. Царская дочь могли выйти- только за православного и только за ровню или царского сына. За своего подданного — «холопа» — отдавать царевну было зазорно: это царь мог жениться ; хоть на простолюдинке и она становилась царицей; царевна же, выйдя за простого смертного, сама становилась простолюдинкой. Равных же ей по положению православных женихов, за отсутствием самостоятельных православных царств, не имелось. Оставалось пытаться искать женихов на чужбине, притом таких, которые согласны были бы «переменить закон», т. е. перейти в православие. Некоторые попытки в этом направлении делались. Иван III выдал свою дочь Елену за великого князя Литовского Александра. Борис Годунов также намеревался выдать дочь за иноземного принца, но тот умер незадолго до свадьбы. Ирина Михайловна, старшая дочь Михаила Федоровича, была просватана за датского принца Вальдемара, но брак так и не состоялся, так как принц исповедовал лютеранство и наотрез отказался принять православие. Принца пытались взять измором; его содержали в Кремле как узника; он несколько раз пытался бежать, но безуспешно. Как бы то ни было, Вальдемар не уступил. Ирина осталась вековухой, а принца отпустили домой только после смерти царя Михаила в 1645 году.
Таким образом, большинство царских дочерей оставались навеки девицами, призванными провести жизнь в теремном затворничестве и посвятить ее благочестивым делам. Они общались преимущественно с представителями духовенства, покровительствовали монастырям и отдельным храмам и непрестанно молились за свою землю и за грехи отца и братьев.
Как мы видим, царские дети должны были расти, надежно спрятанными от дурного глаза и житейских бурь. Их растили, как комнатные растения, не знающие ни голода, ни жажды. Их почти не касались людские пороки, зависть, злость и недоброжелательство: если дети и видели что-то подобное, то лишь во взаимоотношениях своей пеляди. Почти отсутствовали и сильные впечатления: дети надолго (а девочки навсегда) помещались во внутридворцовое «мелкотемье», в замкнутый и душноватый мирок теремов с их постоянным набором лиц, событий и обстоятельств.
Уклад и строй старинной царской детской оказался очень живуч и в общих чертах благополучно просуществовал до младенческих лет Павла I, то есть до второй половины XVIII столетия».
Бокова В., Детство в царском доме. Как растили наследников русского престола I Вера Бокова. — М. : Ломоносовъ, 2011. — 304 с. — (История воспитания). с. 30-33
Автор фрагмента Семенков Сергей Владимирович
